Волшебства не бывает
Эта равнодушная, всепоглощающая тьма съедала заживо. В ней невозможно было предаться трепещущим и рвущимся на свободу, на бумагу или хотя бы на монитор старого «Пентиума» мыслям. Лёгкое движение занавески и практически удушающий запах любимых бабушкиных пионов мешали ей сосредоточиться.
Она на ощупь встала с кровати, рассыпав все бумаги по полу, подошла осторожной поступью к журнальному столику и засунула руку под крышку... Спасительный щелчок... Свободное движение, и карманный фонарик на свободе, с тихим стуком выпадает на пол.
Да, в этой темноте невозможно ничего разглядеть, но не теперь. Она просто победно улыбнулась, и её улыбка прорвала баррикаду тьмы и черноты, царящей в её маленькой, уютной комнатке.
Щёлк... В комнату ворвался тёплый луч и ярким пятном упал на потолок. Запрыгали смешные тени. А пятно продолжило своё путешествие, ползло всё дальше, ближе к стене, обследовало незатейливые масляные пейзажи, поздоровалось со своим коллегой, к сожалению, сейчас не действующим, торшером и, мгновенно мелькнув, было приглушено тёплым ватным одеялом.
В этом пространстве пятно потеряло свою силу, но в другом, как иначе Она его называла, Пододеяльном, оно показало вновь свою силу, всей своей мощью в девять ватт осветив закорючки Её необыкновенно красивого, но торопливого почерка.
Писать, писать и писать! Это была Её цель, может быть, цель всей жизни. Придумывать, вычёркивать, дополнять, изменять, жить, дышать и думать, вычёркивать и снова думать...
Ей нужна была всего лишь бумага, всего лишь ручка, всего лишь мысли и вечная судьба Её героев, которая очень долго вынашивалась и томилась в Её голове, судьба, которую ей самой интересно было узнать.
Пятно света следило за каждым её движением, чувствовало дрожь в её руках. Оно переживало вместе с Ней, оно требовало скорой кульминации, развязки, требовало окончания.
Щёлк... Фонарик больше не требовался. Он стал слишком обыкновенным, по сравнению с величием и праздностью верхнего света. Он потускнел и попал обратно, уже в далеко не таинственный «тайник». Всё стало обычным. Зажужжал и завибрировал процессор старого «Пентиума», измятые листки с рассказом перекочевали на стол, а ручка покойно и покорно улеглась рядом. Волшебства не бывает...
Очень
это когда - горечь во рту
сдавливает спазмом в горле,
когда - волю в кулак
и до конца , возможно, камнем вниз,
когда вспоминаешь о тебе, моем море,
и становится легче...и карандаш...эскиз...
это когда - без слез не взглянешь,
провалившийся взгляд
и склоны плеч.
это когда - тяжко и крик.до боли,
но слезы впредь уже яд,
игра ведь не стоит свеч.
это когда - эскиз дорисован,
твои очертания, фон, мосты,
но пальцы холодеют,
грифель отточен,
ты - мое все, мои мечты...
в общем.
спасибо.
ты мое "очень".
* * *
Та беседка в парке златооком
Для меня открыла долгий вальс.
Словно в поднебесье мы высоком
Придавались ритму:
- Раз, два, раз...
Этот вальс и парк уже отцветший
Взволновал мелодию в груди.
(Мы танцуем вальс двустишьем -
- Там бушуют сонные дожди).
Знаю. Время забирает много.
Листья в парке тоже опадут.
Об одном сейчас прошу у Бога:
Пусть снега наш парк не заметут.
Я приду туда совсем нежданно
Осенью. А, может быть, весной.
И вдохну туманный воздух жадно,
Словно есть лишь я и шар земной.
Милый парк, такой уставший...
Вспомни наш осенний ритм,
И тот вальс, что стал лишь нашим,
Как и я, ты в сердце сохрани.
* * *
Давай с тобой поищем центр света,
Ведь ты мне это свято обещал.
Всего лишь - обогнуть планету.
И этот путь ничтожно мал.
Давай с тобой домчимся до Аляски.
Нас разделяет Берингов пролив.
Там будет сказка. Обещаю! Сказка!
И Тихий океан игрив.
Наш след невидим в солнечной Сахаре,
Когда вокруг - зыбучие пески.
Мы не утонем в огненном пожаре,
Нас не растопят яркие лучи.
Рукой теперь подать нам до орбиты
И сделать шаг до Млечного Пути,
Прочувствовать космические ритмы.
И погрузиться, но потом....уйти.
Уйти, не отыскав ответа
И небольшую истину поняв:
Нам не найти, конечно, центр света.
Он в нас самих, и только в нас!
